Интервью
Каждый раз, когда Израиль воюет, то война разворачивается не только непосредственно на поле боя, но также и за умы. Она проходит в СМИ, социальных сетях. Это борьба за общественное мнение, на которое, в том числе, смотрят политики других стран. Поэтому исключительно важно то, как воспринимается конфликт со стороны. Глазами не только политиков, общественных деятелей и журналистов, но и рядовых людей.
Как показывает практика — то же голосование телезрителей на конкурсе «Евровидение» — может существовать и разрыв во взглядах между элитами и обычными людьми. Поэтому особое значение имеет то, что думают жители других стран.
Вскоре после атаки ХАМАСа на Израиль 7 октября 2023 года возникло объединение израильских русскоязычных блогеров и общественных деятелей, которые, видя, сколько критики звучит в адрес Еврейского государства из-за войны, которое начало не оно, начали публиковать в социальных сетях и на различных платформах ролики, в которых рассказывают о разворачивающихся событиях, представляя израильскую перспективу. Позже была зарегистрирована ассоциация под названием Hasbara.
Ее инициатор и глава, Арина Аминов, поделилась своим видением с сайтом 9 канала.
— Почему ты решила запустить подобную инициативу? Ведь есть же МИД, армейская пресс-служба. Есть множество структур, которые представляют позицию Израиля на мировой арене…
— Официальным источникам не верят. Люди считают достоверной информацию, которую получают из первых рук от обычных граждан Израиля, чью жизнь они могут отслеживать изо дня в день. Которые не просто распространяют информацию, а показывают весь спектр жизни в Израиле. И потому было очень важно, чтобы такие простые люди, как я и другие блогеры, лидеры мнений, начали этим заниматься. Чтобы люди видели, что мы обычные, это способствует их доверию. Мы смотрим на происходящее под другим углом и помогаем понять, что происходит.
— С чего все началось? Откуда возник первый импульс?
— Я начала действовать примерно через месяц после трагедии 7 октября. В тот день погиб мой воспитанник, Бени Така, боец 51-й бригады “Голани”, который был убит на базе Кисуфим. Поясню — я два с половиной года работала с подростками в зоне риска в одном интернате. Но даже после того, как я ушла оттуда, то продолжала оставаться на связи с некоторыми из ребят. В том числе, с Бени.
Так вышло, что ровно за две недели до атаки ХАМАСа мы с ним переписывались, и он поздравил меня с рождением ребенка. Рассказал, что ему оставалось всего три недели до «дембеля», я тогда порадовалась за него.
Утром 7 октября, зная, что он служит у границы с Газой, я первым делом написала ему. Переживала, как он и что с ним. Он не ответил. Мне уже стали рассказывать о том, что случилось в том районе, но я не была готова поверить, пока не будет какого-то официального подтверждения. Но вскоре мне позвонила его сестра, которая и принесла горькую весть.
Потом были похороны… Выяснилось, что он погиб как герой. Террорист бросил гранату в их помещение, и Бени закрыл своим телом друга, приняв ударную волну с осколками на себя. Ему было всего 20 лет.
Утром 7 октября я написала еще одной воспитаннице, которая живет в Офакиме. Даже не знаю сама, почему именно ей. А потом выяснилось, что ее мама была расстреляна террористами в том самом микроавтобусе в Сдероте с людьми, которые собирались в поездку на Мертвое море. Это были два самых близких мне подростка. И потом она перезвонила мне и сказала, что ее мамы больше нет.
С ней сложная ситуация. У нее больше никого не осталось. Она не знает своего отца, не знает его имени. У нее в документах в соответствующей графе стоит прочерк. Но государство отказывается признать ее сиротой. Мы пытаемся как-то повлиять на это.
— Почему ты решила в свое время заниматься с трудными подростками?
— Я сама репатриировалась в Израиль в 1999 году еще подростком и долго не могла свое место. Родители были заняты на работые, пытаясь прокормить семью, а я была предоставлена самой себе и успела увидеть все дно нашего общества. Повзрослев, я захотела что-то изменить в лучшую сторону. Сделать что-то, что зависит от меня. Что я хорошо знаю на практике, а не в теории. Придя к трудным подросткам, я могу сказать им с чистой совестью: «Я была там же, где и вы. Знаю, что вы чувствуете». И так я стала работать в основном с подростками из русскоязычных семей и выходцами из общины эфиопских евреев.
— Как ты из этой точки проделала путь к созданию собственного проекта, который занимается разъяснительной деятельностью?
— Смерть Бени и мамы другой моей подопечной сильно задели меня. Я болела этой историей очень долго. Это первая в моей жизни смерть близкого мне человека. Мне очень хотелось рассказать о своей боли. Но с другой стороны, я увидела столько ненависти в социальных сетях. Какой-то нереальный хейт со стороны русскоязычных со всего мира. Не от всех, конечно, но от многих. Они обвиняли Израиль в том, что тот начал войну в Газе, хочет истребить всех палестинцев.
Проживая личную боль и видя то, что творится в социальных сетях, я сказала мужу, что не могу сидеть сложа руки, мне необходимо действовать. Либо я возвращаюсь в полицию, в которой работала во время армейской службы, либо делаю что-то еще. Муж посмотрел на меня, на нашего двухмесячного ребенка и спросил: «Какая еще полиция? Ты о чем, вообще?».
Тогда я начала записывать сначала короткие ролики, чтобы отстоять имидж Израиля и наших солдат. Показать, что все обстоит иначе, не как показывают СМИ.
— На каком этапе тебя поддержали другие люди?
— Я быстро поняла, что один в поле не воин. Тогда я стала искать русскоязычных блогеров-израильтян, писала им в личку и пригласила их в создаваемое мной сообщество. До этого я не была на «русской» улице, так что мало кого знала. Я писала им: «Я открываю Telegram-канал, давайте подумаем вместе, что мы можем сделать».
И вот мы собрали группу, вместе координировали наши будущие шаги и организовывали поездки. Например, мы побывали в приграничных кибуцах, пострадавших от атаки ХАМАСа 7 октября 2023 года.
В какой-то момент я стала выходить на различные министерства и устанавливать с ними связь. Меня очень поддержал МИД Израиля, который стал на своих русскоязычных платформах публиковать мои материалы. Потом я вышла на министерство диаспоры, но там все было сложнее. Мне сказали, что у них разъяснительная работа поставлена на многих разных языках. Кроме русского. Они не смогли найти русскоязычных блогеров в Израиле. (Смеется) Поэтому у них нет материалов на русском. Я стала стучать кулаком по столу — такого не может быть! Мы должны изменить ситуацию.
Я связалась с армейской пресс-службой, Анной Уколовой, которая много нам помогает. Она возила нашу группу по различным военным базам, помогая нам генерить контент. Мы побывали на базе Командования тыла, где нам рассказали о его работе. В Црифине на выставке оружия, захваченного у боевиков ХАМАС. На севере — на выставке оружия, захваченного у «Хизбаллы». Так мы и раскручивались, создавая новые материалы.
Примерно через полгода мы поняли, что нам необходимо официально зарегистрироваться, чтобы нас воспринимали всерьез. С неофициальным проектом мало кто был готов разговаривать. Так мы стали некоммерческой организацией, ассоциацией Hasbara («асбара», на иврите — разъяснительная работа). И вот недавно спикер Кнессета вручил нам грамоту — приз за качество жизни.
— Вам уже год. Можете рассказать, чем занимаетесь сейчас?
— У нас есть три постоянных работающих проекта и четвертый на подходе. Во-первых, мы продолжаем рассказывать об Израиле в войне через социальные сети.
Наше второе направление — образовательное. Выяснилось, что есть много русскоязычных израильтян, которые не знают историю своей страны. Они мало или совершенно не интегрированы в израильское общество. Не понимают, что такое быть евреем, израильтянином. Для них мы проводим различные лекции и образовательные форумы.
Третье направление — встречи для своих. Для новых репатриантов. Вместе с ними мы отмечаем еврейские праздники. Помогаем людям лучше понять их еврейскую идентификацию, что это такое. То есть, мы помогаем им узнать, что такое Израиль, сокращаем их разрыв с израильским обществом.
Четвертое направление, которое вот-вот будет запущено, ориентировано на русскоязычных подростков. Я хочу, чтобы лидеры мнений стали заниматься разъяснительной работой с подросткового возраста, с 10, 11 или 12 класса. Вместо того, чтобы торчать в TikTok, чтобы они воспитывали в себе лидерские качества, а потом стали нашими послами за границей. Я сейчас ищу партнеров в этой программе.
— Сколько человек входят в актив ассоциации?
— Около 60. Двадцать из них — это лидеры мнений, блогеры. Мне не нравится слово «блогер». Я считаю, что есть лидеры мнений, которые ведут людей за собой. Есть люди по всему миру, которые подписаны на нас и черпают нашу информацию. Когда что-то происходит, они ждут, пока выйдет контент с нашим разъяснением. Остальные — это журналисты, маркетологи, копирайтеры, переводчики, юристы, психологи, студенты и волонтеры из самых разных сфер. Нас объединяет одно — никто из нас не получает зарплату за свою деятельность.
— С какой периодичностью вы проводите свои мероприятия?
— Мероприятия для нашего актива проводятся стабильно пару раз в месяц — поездки, лекции, встречи. Мы делаем это, чтобы люди получали что-то и для себя, узнавали новое и передавали это дальше. Еще 2-3 раза в месяц мы проводим мероприятия для внешнего круга — праздники, лекции, кружок разговорного иврита, форумы. В них участвуют около 250 человек.
Фото: Арина Аминов, Евгений Пелевин, Роман Бирман, Ноам Мошковиц (Кнессет)
